Любопытные прохожие на углу 1-го Спасоналивковского и Казанского переулков наверняка обратит внимания на необычную ограду перед домом 17\1. Решетка и столбы вполне современные, а вот основание… Оно сложено из неровных выщербленных и разнокалиберных плит, глыб, кусков белого камня – известняка и гранита. На некоторых, если приглядеться, видны полустертые фрагменты орнамента и надписей. Во дворе дома 17\1 белым камнем и булыжником выложены подпорные стенки террасы, на которой расположены детская и спортивная площадки, газоны и цветники. Это все что осталось от храма Спаса Преображения в Наливках и его некрополя.
Место это древнее. О происхождении названия Наливки давно спорят москвоведы. Одна из версий связывает его с военной слободой, где в начале XVI века великий князь Василий III поселил иноземных наемников – своих телохранителей. В качестве привилегии им, будто бы, разрешалось бражничать когда угодно. Москвичи, ограниченные тогдашним строгим антиалкогольным законодательством, обращались к счастливцам со слезной просьбой: налей-ка! Отсюда, якобы, и название слободы, переиначенное со временем в – Наливки.
В XVII веке здесь жили уже русские люди, но тоже военные – стрельцы. Они и поставили в 1642 году в слободе деревянную церковь во имя Спаса Преображения. При Петре I стрельцов выселили из Москвы, но слобода не опустела. Дворы расхватали не только ремесленники и торговцы, но и именитая знать – Вяземские, Мещерские, Репнины… В последующие времена ее перестроили в камне, она пострадала от великого московского пожара 1812 г. и была разграблена наполеоновскими солдатами. В 1838-1841 гг. и в 1876-1877 гг. ее вновь перестраивали. Храм являлся духовным центром округи. Здешними прихожанами были В. Тропинин, Ап. Григорьев, А. Фет, А. Островский…
Храм снесли в 1929 году (на его месте построили дома жилкооператива «Москворецкий рабочий»), а камням разрушенной святыни, а также мостовой вокруг нее и кладбища нашли практическое применение.
Такое в 1930-х в пору богоборчества и бурной реконструкции Москвы было в порядке вещей. Стройматериалов катастрофически не хватало, а с церквями и кладбищами не церемонились. Так при строительстве первых очередей метро в ход шли и камни разрушенных храмов, и могильные плиты уничтоженных монастырских и городских некрополей. Москвовед С. Романюк в путеводителе «Остров» приводит свидетельство очевидца сооружения в 1937-38 годах нового Б. Каменного моста.
«Набережная завалена кусками мраморных плит, заготовленных на московских кладбищах. Местами можно прочесть остатки надписей: «Похоронен…», «Здесь покоится…», «Дорогой незабвенной…», «Упокой…». Особенно часто надгробия использовались для изготовления бордюрного камня на основных улицах, в том числе и на Б. Полянке. Еще недавно в этом можно было убедиться воочию, например, близь угла с Бродниковым пер. Сейчас бордюр покрасили и изображения исчезли.
У подобного отношения к «отческим гробам» давние корни. Надгробия заброшенных кладбищ часто шли на новое строительство. Так, еще в XVII веке при сооружении ограды Данилова монастыря использовались плиты иноземческого некрополя уже знакомой нам слободы Наливки (подробнее см. «Крестоносец на Мытной»). В 1876 году при строительстве нового здания Казанской церкви на Якиманке, ныне разрушенного, обнаружилось надгробие некой Елизаветы Дрейер, умершей в 1590 году! Вероятно, плиту взяли с того же иноземческого кладбища на Мытной.
Как мы видим, Москва стоит не только на семи холмах, но на костях и могильных плитах…
Борис Арсеньев, Yakimanka.ru
