Отечественная культура за свою историю не раз переживала «катакомбные периоды». Диктат всесильного государства и идеологического официоза загоняли свободное творчество в подполье и полуподполье – на частные квартиры и дачи, в интеллигентские кружки, на артистические посиделки. Одно из таких убежищ независимой культуры имело якиманский адрес.
Cолидный доходный дом, выходящий на Б. Полянку и оба Спасоналивковских переулка, был построен еще в 1914 г. архитектором Г.А. Гельрихом для предпринимателя Мельникова. После революции доходный дом, как обычно, «уплотнили». Просторные апартаменты разделили на коммуналки, которые тесно заселили. В 1931 г. две комнаты на пятом этаже в квартире 57 заняла семья Бруни.
Ее глава, Лев Александрович, был потомственным художником, мастером акварели и графического портрета, большим любителем поэзии. В своем роду он числил знаменитых предков – автора хрестоматийного «Медного змия» Федора Бруни и живописца Соколова. Супруга Льва Александровича, Нина Константиновна, была дочерью известного поэта-символиста К. Бальмонта. О традициях русской культуры в доме на Полянке знали не понаслышке.
Семья Бруни была многочисленной. Помимо собственных детей на попечении супругов находилась семья брата, Николая Бруни. Все, кто знал этого человека, считали его личностью необыкновенной. Действительно, Николай Бруни прожил удивительную жизнь. Выпускник Тенишевского училища, однокашник О. Мандельштама, любимец петербургской богемы, поэт, художник, музыкант, футболист, знаток эсперанто, летчик, он с началом Первой мировой войны ушел добровольцем на фронт, храбро воевал, стал полным Георгиевским кавалером.
В 1918-м Николай Бруни неожиданно для всех принял духовный сан, отстраняясь от переполненного кровью и насилием мира. Именно Бруни отпевал А. Блока. В начале 1930-х его арестовали. Но и в неволе он не отказался от миссии духовного просвещения. Поразительный факт: к Пушкинскому юбилею 1937 г. заключенный Н. Бруни своими руками создал памятник поэту в Ухте. Вскоре (предположительно в 1938-м) последовала его безвестная смерть в недрах ГУЛАГа. А жена Бруни и дети по-прежнему жили у Льва Александровича.
Каждую неделю здесь собирались гости. Пройдя через подъезд 1-го Спасоналивковского, поднимались по темной лестнице на пятый этаж и через коленчатый, заваленный рухлядью коридор проходили в квартиру Бруни. Это были две комнаты, 18 и 12 кв. м, с потолками 3,5 м, одна для родителей, другая – детская. На вечерах у Бруни собирался цвет московской интеллигенции. 3авсегдатаями были художники В. Фаворский и А. Осмеркин, поэты – маститый Н. Клюев и молодой А. Тарковский. За рояль садились Г. Нейгауз или М. Юдина. Здесь можно было услышать популярного артиста Д. Журавлева и поморского сказителя Шергина. Ахматова, бывая в Москве, непременно заходила сюда.
Особенно теплые отношения связывали хозяев с Осипом Мандельштамом, который проводил у Бруни почти каждый вечер, иногда один, но чаще с женой Надеждой Яковлевной. Поэт любил сидеть в уютном кожаном кресле, больше слушал, чем говорил. Когда над четой Мандельштамов сгустились тучи, наступила пора скитаний, Бруни помогали деньгами, готовы были даже приютить опальных на своей загородной даче. Дом на Полянке служил отдушиной и для многих других творцов.
Семья Бруни жила на Б. Полянке вплоть до начала 1970-х. Впоследствии дом расселили и капитально перестроили под офисы. От комнат, видевших корифеев отечественной культуры, не сталось и следа.
Б. Арсеньев, проект «Энциклопедия одного района. Якиманка от А до Я»©
