Московские градостроители признают свои огрехи неохотно и, чаще всего, постфактум, когда все становится очевидным и, увы, неисправимым. Оправдания стандартны – хотели, мол, как лучше... Получается же, если не «как всегда», то как очень часто. Имплантация новых объектов в сложившуюся архитектурную среду Москвы проходит болезненно, с осложнениями. Череда неудач не прерывается. То вдруг на панораме Красной площади из-под бока Василия Блаженного вылезет «водонапорная башня» далекого отеля на Красных холмах. То прорисуется за Кремлем неровный частокол небоскребов Сити...
Москва, оставаясь энциклопедией высокого зодчества, все больше становится хрестоматией градостроительных ошибок. Конечно, началось все не сегодня и даже не вчера.
«...Вместо «златоглавых церквей» выделяются тут и там громады 7-8 –этажных «небоскребов», грозящих вскоре совсем погубить своеобразно-прекрасную панораму первопрестольной столицы» – это написано Ф. Горностаевым в 1917-м, еще до всяких революций.
Ранне советское время выведем за скобки – генеральной задачей ставилось поскорее похоронить «Матушку-Москву», чтобы выстроить на ее месте новый чудо-град. В этом были нигилизм, жестокость, но не лицемерие...
Позднее осознание ценности культурно-исторического наследия столицы стало прорастать в обществе. Но старина по-прежнему шла под бульдозер, появлялись на свет Новый Арбат, гостиницы «Россия» и «Интурист»... Сейчас уже все, кажется, присягнули на верность Москве исторической, клянутся блюсти ее образ. Вот только заклинаниями не насытишься и не утешишься. Оскудение наследия старой Москвы продолжается и дошло уже до критической черты, за которой - утеря лица и души города.
В этой хрестоматии ошибок есть и якиманская глава. Среди свежих примеров - строительство громоздкого банковского комплекса на Балчуге, перекрывшего чудесный вид из Замоскворечья на храм Василия Блаженного и Красную площадь. А перспектива тихой Малой Полянки уже не замыкается вдали золоченой главой Ивана Великого, а упирается в банальную коробку нового здания. В обоих случаях нарушены основополагающие принципы московского градостроительства - прозрачность и панорамность застройки, обеспечивавшие на протяжении веков преемственность архитектурного образа столицы при всех обновлениях. Все больше нарушается сомасштабность объектов, традиционная система доминант. Ими в старой Москве в основном были храмы и колокольни. Это наглядно выражало общественный приоритет духовных ценностей. Сегодня православие вроде бы вновь в почете. Храмы уже не разрушают, наоборот, их активно реставрируют, воссоздают, строят новые. В нашем богоспасаемом районе, где количество действующих церквей на душу населения в 100 (!) раз превышает общемосковский показатель, еще не возвращены верующим и не приведены в должный канонический порядок лишь храмы Михаила Архангела в Титовском проезде и Лазаря Воскрешенного – по-соседству. Не поставлены обещанные памятные знаки на месте разрушенных святынь – Иоакима и Анны, Козьмы и Дамиана, Спаса в Наливках...
Тем не менее, златоглавая Якиманка - похоже, натура уходящая. Ее по-прежнему теснит новая застройка, теперь, главным образом, коммерческая. В нашей хрестоматии ошибок занял свое место и «Сказ о том как один небоскреб два храма задавил»...
…Ехал однажды царь Петр по Якиманке и видит - под горой тонет в весеннем москворецком половодье деревянная церковка. Разузнав, что посвящена она покровителю ратных людей Св. Иоанну Воину, самодержец изрек: «Это наш небесный патрон». И повелел Петр строить храм каменный выше по склону, дал денег и архитектурный план. Благочестие не пропало втуне - вскоре была одержана преславная Полтавская виктория…
Храм, заложенный в 1709 г. освятили в 1717-м. Вышел он на загляденье стройный, по-древнерусски живописный и по-европейски соразмерный. Произведение неизвестного, но несомненно выдающегося зодчего, возможно Ивана Зарудного, давно стало архитектурной классикой, вошло в энциклопедии, справочники, путеводители. По московским понятиям судьба храма сложилась счастливо. За триста с лишним лет в нем не прекращалась служба за исключением короткого периода наполеоновской оккупации в 1812 г. Но и тогда великий пожар пощадил святыню, остановившись как раз у ее ограды. Богоборческое лихолетье 1930-х гг. Св. Иоанн Воин оставался единственной незакрытой церковью Якиманки. В летописи храма множество славных имен: священнослужители, прихожане, зодчие, доброхоты...
Венчающий бровку берегового склона Св. Иоанн Воин царил над малоэтажной застройкой окрестностей, был виден издалека и являлся выразительной архитектурной доминантой. Правда, еще в первые годы ХХ века его начали обступать 4-5-этажные доходные дома. Когда в 1960-1970-х гг. расширяли улицу Димитрова (так называлась тогда Б. Якиманка), вокруг снесли почти все – и малоценное и очень ценное (например, особняк Соймоновых-Глинкиных, церковную богадельню).
Храм вновь открылся во всей красе. Но расчищенное пространство было лишь резервной территорией для нового крупномасштабного строительства, В советское время к нему долго не приступали, понимая ответственность задачи.
И вот пришла новая эпоха, земля в столичном центре стала золотой и пустовать уже не могла. Всего за несколько лет на рубеже ХХ-ХХI вв. древний красавец-храм оказался зажатым несомасштабными ему новостройками вполне ординарного и мало согласующегося с ним облика.
Сначала; недолгой памяти банк «Империал» возвел на углу Б. Якиманки и Якиманского переулка многоэтажный офисный комплекс. Впрочем, сделано это было достаточно тактично по отношению к храму и ущерб его градостроительной роли нанесло не катастрофический.
Затем наступила очередь участка с другой стороны церкви. Его застройке долго противились местные жители, общественность и приход. Но власти «дожали ситуацию», выросший здесь 8-этажный жилой дом во многом подтвердил опасения протестовавших. Он не только оказался чужд по архитектуре храму, но и закрыл интересный вид от Крымского тупика, смазал панораму от 1-го Спасоналивковского переулка. Но то был лишь пролог очередной градостроительной драмы...
Кульминация наступила сейчас. Всего в полутора сотнях метров от храма, в Мароновском переулке, поднялся «весомо, грубо, зримо» циклопический «Имперский дом». В районе Якиманка это самое высокое здание: 19 этажей по 4 метра каждый плюс немаленький шпиль. На рекламных плакатах оно обозначено как «клубный дом в английском стиле», но что-либо английское в его внешнем облике углядеть трудно. Это скорее пародия на сталинский «Большой стиль» с пафосом, помпезностью и гигантизмом. Но в 30-50-е годы таков был дух времени, а сейчас...?
Вторичное по архитектуре сооружение резко нарушило и локальную градостроительную ситуацию. Главной жертвой стал храм Иоанна Воина. Небоскреб буквально навис над ним. Вид памятника зодчества с самой популярной и выигрышной точки - от метро «Октябрьская-радиальная», испорчен безнадежно. Раньше прекрасный силуэт храма, как и задумывалось его творцом, читался на фоне неба. Теперь же – совершенно потерялся среди невнятных масс новостройки. Архитектурный образ, исполненный высокой духовности, в значительной степени обесценен. И вроде бы охранный статус памятника формально соблюден, а культурно-историческое наследие Москвы претерпело ущерб.
Сходная ситуация и с соседней церковью св. Марона Пустынника в Старых Панех. И в прошлом судьба ее не баловала. Срубленная в дереве в 1633 г. она лишь в 1730-1747 годах была выстроена в камне - позже других якиманских храмов. Приход никогда богатством не отличался. В 1812 г. храм погорел и долго пребывал в запустении. Возродился он благодаря благочестивым прихожанам - купцам Лепешкиным. Их трудами, деньгами и молитвами церковь не раз поновлялась и украшалась. Особенно славилась здешняя колокольня, где уже в раннее советское время давал свои знаменитые концерты звонарь-виртуоз Константин Сараджев.
В 1930 г. Мароновская церковь была закрыта и в дальнейшем доведена почти до руинированного состояния, Но все-таки дождалась нового возрождения! С 1992 г. здесь вновь идут службы. Храм любовно и тщательно восстановлен. На общемосковском конкурсе 2001 года эта работа реставраторов удостоилась первой премии.
В старину храм в качестве градостроительной доминанты играл значительную роль в панораме прибрежной Якиманки. В советский период его застроили большими зданиями почти со всех сторон, так что заметить его издали непросто. Оставался лишь один эффектный ракурс - от ворот церковной ограды со стороны 1-го Бабьегородского переулка. Отсюда храм раскрывался во всей красе на фоне небесного простора…. Сейчас все это – в прошлом. Из-за спины храма, как раз между колокольней и четвериком, вылез вровень с куполами брутальный объем все того же «Имперского дома». Отсюда до него всего сотня метров. Итак, один небоскреб «задавил» сразу два признанных памятника. А за одно и объемно-пространственную композицию речного фасада Якиманки, веками складывавшуюся в виде амфитеатра, увенчанного силуэтами церквей. Огромное здание поставлено у подножия берегового холма, визуально нивелировав его, нарушив исконно московский принцип многоуровневости застройки.
А как же рекомендации Генплана столицы сохранять и архитектурно использовать особенности рельефа, прямые указания избегать строительства высотных зданий в центре Москвы? Справедливые постулаты нарушаются с удручающим постоянством. Не успела еще церковь Троицы на Шаболовке воссоздать свой высокий шатер и колокольню, а уже оказалась в плотном окружении многоэтажных жилых и офисных башен. А якиманский храм св. Екатерины Мученицы на Б. Ордынке теперь совсем не виден со стороны Б. Полянки в перспективе Погорельского переулка, закрытый объемом нового здания. Легко понять, почему москвичи так озабочены судьбой Кадашей, несмотря на все успокоительные заявления. Ведь и здесь, у храма Воскресения Христова, неоднократно пытались начать масштабное строительство...
Что же следует из всего сказанного? Можно ли говорить о падении профессионального уровня московских градостроителей, не способных предвидеть реакцию городской среды и прогнозировать последствия своих решений? Наверное, в этом есть доля истины. Но гораздо ближе к ней иное объяснение. Город - всегда зеркало общественных процессов. Меняются ценности и приоритеты - меняется и его лицо. Тот же «Имперский дом» - не муниципальное жилье для очередников. Это элитный комплекс всего на 64 роскошные квартиры с потолками в 3,6 м., со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. А какой вид из окон: на Москву-реку, парки и скверы, на храмы Иоанна Воина и Марона Пустынника, на Кремль! Сверху вниз. В общем, не дом для города, а город для дома, вернее для его обитателей.
Новые «хозяева жизни» неудержимы в стремлении утвердить свой образ жизни – коммерчески-потребительский, доходя порой до мегаломании. Как говаривал еще недавно один знатный московский строитель: «Кто не имеет миллиарда - пусть идет ...(далее непечатно)». Под напором этой стихии прогибается общество, трансформируются его ценности, смещаются ориентиры. Меняется и образ города. В новой ценностной иерархии традиционным приоритетам отводится место декоративной церквушки у подножия элитного небоскреба. Но историческая память, культурное наследие - не игрушка и не просто объект бизнеса в сфере туризма или недвижимости. Это ядро самосознания любого народа, и каждый неосторожный и непродуманный шаг здесь чреват последствиями необратимыми.
Обновляться, созидать можно лишь на крепком фундаменте, а отнюдь не на развалинах. Простые истины эти хорошо понимал Павел Михайлович Третьяков. Чем не пример нынешним властелинам денежным потоков! Но родовой дом Третьяковых по-прежнему прозябает в запустении и тлене, затерянный среди гордых небоскребов…
Борис Арсеньев, yakimanka.ru
