В конце минувшей недели министр внутренних дел РФ Рашид Нургалиев предложил внести изменения в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РФ и установить ответственность за использование несовершеннолетних в таком бизнесе, как попрошайничество. Явление, во всех странах именуемое профессиональным нищенством, в России приобретает все больший размах. По некоторым данным, только 10% просящих милостыню прожить без нее не смогут. Остальные представляют собой новую мафию, работающую под чуткой опекой милиционеров. Особую тревогу вызывает то, что сегодня доля детей до 14 лет в «нищенском бизнесе» составляет 60%.

На последнем заседании правительственной комиссии по делам несовершеннолетних было высказано предложение ужесточить уголовное наказание взрослых, вовлекающих малолетних в попрошайничество – один из главных, пусть и внешне безобидных рассадников криминала. Само слово «нищий» сегодня заключает в себе совсем иной смысл, чем в старину, и вызывает скорее опаску, чем сострадание.

В 1993 году была отменена статья 209 Уголовного кодекса, предусматривавшая уголовное преследование за «ведение паразитического образа жизни». Впервые за всю историю России нищенство оказалось не только легализовано, но и ограждено законом. В результате буквально за несколько лет место настоящих нищих, то есть людей, которым нечего есть, не на что жить, заняли профессиональные попрошайки. Эксперты считают, что сегодня их доля составляет 90% среди всех просящих милостыню. Количество «точек», находящихся под контролем мафиозных структур, в российских мегаполисах исчисляется десятками тысяч. Только в столице и Московской области ежегодный оборот от профессионального попрошайничества, в котором задействованы до 100 тыс. человек, составляет несколько миллионов долларов. Завтра «армия нищих» может существенно вырасти за счет «новобранцев».

Спецкурс для нищих

Доверчивость россиян и бездействие властей – главные опоры «нищенского предпринимательства». Как показал недавний социологический опрос, 55% наших сограждан убеждены: у просящих подаяние есть и другие возможности прокормиться. Однако 69% подают милостыню регулярно. В российском все еще консервативном сознании всякое подаяние – дело благочестивое.

Нашей жалостливостью и пользуются «профи», все более оттачивающие методы «изъятия денег относительно честным способом». Вот что рассказал «НИ» один из оперативников столичного управления внутренних дел на транспорте: «У нас нет реальных рычагов, чтобы сломать «нищенский бизнес». Что можно инкриминировать человеку, который бродит по вагонам и собирает подаяние? Даже если есть подозрения, что попрошайка – мошенник, доказать это очень тяжело. У них всегда куча отговорок, которые невозможно проверить. На это нужно время, а мы как раз временем ограничены: ведь максимум, что нам разрешено, это задержать на три часа для выяснения личности».

«Руки у нас связаны и в тех случаях, когда попрошайничеством под контролем взрослых занимаются дети, – говорит сотрудник транспортной милиции. – Такая опека попадает под действие статьи 151 УК РФ, однако ее действие не распространяется на случаи, когда родители заставляют детей просить милостыню из-за того, что им нечего есть. Какой смысл задерживать малолетнего попрошайку с родителями, если они сразу начинают рассказывать заученные слезливые истории? Мы можем лишь составить протокол об административном правонарушении и отправить его по месту прописки или регистрации задержанных».

Время работает на мошенников, и они это учитывают. По мнению Марии Кудрявцевой из Санкт-Петербургского центра независимых социологических исследований, «успешный профессиональный нищий – эксперт по социальным проблемам и кризисным ситуациям. У всех у нас в сознании и на виду старички и старушки, которым не хватает на жизнь мизерной пенсии. Значит, и на улицах мы будем встречать нищенствующих стариков. Для женщин важным ресурсом является общественная ценность материнства. Поэтому женщина с ребенком – еще один очень распространенный тип». Общество хорошо осведомлено о нерешенных проблемах участников боевых действий в Чечне и Афганистане, и обычные калеки в армейском камуфляже составляют более 20% от общего числа «профессионалов». После «рабочей смены» их забирает автобус и везет на специально арендуемую для них квартиру.

Мегаполисы богатеют, и это принимает во внимание «нищенская мафия». Она успешно использует новый образ, уже внешним видом демонстрирующий: «У меня все хорошо, я такой же успешный, как и вы, просто попал в беду». В этом случае, как правило, звучит версия об ограблении на вокзале или сборе денег на лечение близкого человека. Для нищих даже проводятся курсы профессионального мастерства. Предводители нищих нанимают психологов, обучающих, что, с какой интонацией и в какой момент нужно говорить, выпускников театральных вузов, дающих уроки актерского мастерства. Профессиональные нищие все реже стали работать в одиночку. Например, в вагонах электричек и метро рассаживаются их подельники, исполняющие роли обычных пассажиров. Как только в вагон входит коллега и начинает жалобно просить «Христа ради», они демонстративно протягивают ему крупную купюру...

Пятьсот долларов за калеку

Справедливости ради – многие из «профи» сами не рады своему положению. Маленьких попрошаек чаще всего принуждают к такого рода заработку пьющие родители. Другие попадают в рабство к средней руки «мафиози» или к цыганам. Впрочем, вольные дети степей больше предпочитают инвалидов. За безногого калеку в интернате, по некоторым данным, цыгане, промышляющие в Москве, готовы дать выкуп до 500 долларов. Пару лет назад сотрудники столичных правоохранительных органов задержали группу из 19 цыган, которым позже было предъявлено обвинение в использовании рабского труда инвалидов. Двое из бедолаг, доведенные до отчаяния, сами пришли в милицию, где рассказали, что приехавшие в их интернат цыгане обрисовали им самые радужные перспективы жизни в столице – комфортное жилье и непыльную работу. Жилье оказалось тесной комнатой, где вповалку спали такие же простофили, а местом работы оказалось метро. «Норма выручки», установленная для калек, составляла 2,5 тыс. рублей с человека. Если инвалид не набирал необходимой суммы, его избивали и лишали еды.

Двум калекам повезло – они знали своих мучителей в лицо. Чем не могут похвастать другие люди, вовлеченные в нищенский бизнес. Выручку – на профессиональном жаргоне «дневник», с ударением на первом слоге (от слова «день») – у них забирают не сами хозяева, а контролеры-«бденцы» (от слова «бдить»). На каждого нищего приходится по два «бденца»: один доставляет «раба» к месту работы, а вечером отвозит на ночлег, другой следит за выручкой. «Бденцы» также обязаны образумить «раба», если тот задумает «подать заявление об уходе».

«Олень» с Юго-Западной

В Московском метро попрошайки организованы лучше любых менеджеров. Движение нищих по разноцветным веткам отрегулировано до тупой чопорности: ни шага влево, ни шага вправо, в порядке живой очереди, без лишних вопросов. Самые «нищие» ветки – красная и синяя. Жуткие жизненные истории звучат практически на каждой станции с интервалами в три минуты.

Колоритен пример семейного бизнеса на синей, «Арбатской». Около перехода – мама с табличкой «помогите ребенку на лечение», рядом – ребенок лет шестнадцати. Малыш читает «Бесов», мама считает деньги. На вопросы не отвечает и сыну не разрешает. Табличка «на образование», видимо, котируется в их среде не так высоко. На красной, «Юго-Западной» за бурной деятельностью нищих бизнесменов – ежечасный контроль. У первого вагона метро сидит инвалид респектабельного вида – опрятно одетый и побритый, с оленьим выражением лица и протянутой рукой. Но, стоит за ним понаблюдать подольше, можно заметить вот какую закономерность: все нищие «красной» ветки по нескольку раз в день приезжают на «Юго-Западную», чтобы отдать наживу «оленю». Говорят, что место его дежурства меняется каждый год, еще недавно его можно было видеть в Филях – там он тоже расфасовывал деньги, а потом вручал их труженикам подземного фронта.

Есть в Московском метро две «неславянские» ветки – зеленая и оранжевая. Туда не пойдет зарабатывать и самый прожженный нищий: здесь орудует цыганская мафия. Дети знают, как себя вести, не хуже взрослых русских нищих: падают на колени, целуют ноги, иногда заходят специально в набитые битком вагоны, тащат сразу кучу кошельков, а потом напрочь забывают русский язык, чтобы даже не оправдываться. Их родители кошельки видят сквозь одежду, поэтому вариант попрошайничества отпадает сам собой.

«Беспредел абсолютный – бомжи, цыгане, калеки, дети, музыканты! Лично мне совершенно непонятно, куда смотрят власти!» – поделилась с «НИ» своими печалями работник метрополитена Клавдия Силаева. Но власти в лице дежурных милиционеров смотрят всем известно куда. «Над нами «командят» менты, – откровенничает с «НИ» Галия, одна из девушек-музыкантов, играющих на «Площади Революции». – Без ментов мы не проработали бы и дня – они очень оперативно нас отлавливают. И 30–40% ежедневного гонорара уходит им в карман. Иначе мы остались бы вообще без денег». Галия с сестрой зарабатывают в день до 3 тыс. рублей. С момента их приезда в Москву из Барнаула (обе студентки-первокурсницы) стало ясно: заработать деньги здесь не сложно, главное – влиться в ритм и не ссориться с конкурентами.

Глянцевые попрошайки

Все эксперты сходятся во мнении, что особенно критической ситуация с «профессиональными нищими» выглядит в Москве. Оно и понятно: столица – самый дорогой, следовательно, самый коррумпированный город в России. Хотя Юрий Лужков заявлял, что покончит с нищенством еще в 2000 году. «Никакого специального закона о попрошайничестве у нас нет, – рассказал «НИ» депутат Мосгордумы Иван Новицкий. – Но в любом случае он может быть принят только на федеральном уровне. О попрошайничестве упоминается в городском Административном кодексе, который буквально на днях мы приняли во втором чтении. Там определена ответственность за назойливое приставание к людям с целью получения денежных средств. Штраф составляет несколько минимальных размеров оплаты труда. Но проблема в том, что очень сложно отличить действительно нуждающегося человека от мошенника. Может, человек выглядит назойливым именно оттого, что впал в полное отчаянье. Этот вопрос только с помощью Административного кодекса не решить».

Психологию подающих убедительно обосновал в одном из выступлений Алексий II: «Если даже десять просителей обманывают, одиннадцатый может оказаться человеком, которого действительно постигла беда». Косвенно патриарх подтвердил данные социологов: доля по-настоящему нуждающихся не превышает 10%. Между прочим, нищенство – головная боль и для РПЦ. Слишком уж много расплодилось бородачей и старушек в черных одеяниях, собирающих деньги на храмы и монастыри. Патриарх вынужден был даже запретить это делать в публичных местах, а не на паперти.

Отец Ириней, он же Александр, собирает деньги на людном перекрестке вблизи станции «ВДНХ». На коробке, висящей на груди, надпись: «На Афон». Ириней-Александр охотно поведал «НИ»: «Афон – место в Греции, где бывал Христос (церковные историки утверждают, что до Афона добиралась лишь Богородица. – «НИ»). Я ходил туда уже пять раз. Когда приеду туда в следующий раз, и тебе, и маме твоей перепадет благословение Божье». Последние слова он произносит с явным желанием побыстрее отделаться.

Милостыня считается одним из наших старинных обычаев. Однако во все века шла жестокая борьба с нищими-самозванцами и их эксплуататорами. Петр I в одном из указов ввел штраф для тех, кто подает ложным нищим, – 5 рублей. За принуждение к нищенству детей взрослые могли попасть в острог или на каторгу. Одновременно в России существовала разветвленная сеть приютов и богаделен. Милосердие шло рука об руку с правосудием. Это до сих пор понимают во всем мире. В России же пути милосердия и правосудия разошлись так далеко, что на образовавшемся поле не может появиться ничего, кроме беспредела.

Михаил ПОЗДНЯЕВ, Андрей ПАНКОВ, Карина НАРАЕВСКАЯ, Максим РУДОМЕТКИН, фото В. Машатина.

Новые Известия, 19.03.07