Наша старая, но вечнозеленая Якиманка - настоящая кунсткамера, полная всякой всячины – диковин, загадок, курьезов. Они здесь на каждом шагу, стоит лишь приглядеться.

Начать хотя бы с бастиона местной власти - здания районной управы, что на Болотной 18/3. Многие ли замечали на самом его верху над парадным подъездом необычное изображение. Подобных нет нигде в Москве. На фронтоне – треугольник, а в нем лучи, расходящиеся церковным нимбом вокруг... серпа и молота. Объяснить сей курьез удалось известному москвоведу С. К. Романюку в новой книге «Москва. Остров». Когда-то на месте нынешнего здания располагался двор «коллежского асессора и почетного гражданина» Д. Ф. Фалеева, фамилия которого увековечена в названии Фалеевского переулка. В 1874 г. новый владелец участка купец А. И. Попов строит по красным линиям протяженный жилой дом. В 1895-м здание меняет хозяина, которым становится В. А. Бахрушин из знаменитой предпринимательской семьи. Он то и перестраивает дом под дешевое, доступное для малоимущих жилье. Случилось это в 1897 г., о чем свидетельствуют цифры под фронтоном.

Добавим, Бахрушины тогда активно скупали недвижимость по всему городу, особенно за Москвой-рекой. И это был не только прибыльный бизнес. Бахрушины слыли в Москве «профессиональными благотворителями». Только в Первопрестольной они потратили на больницы и приюты, на помощь сиротам, вдовам, бедному студенчеству и прочему неимущему люду колоссальную по тем временам сумму - около 6 млн полновесных царских рублей. Самым грандиозным проектом стал Дом бесплатных квартир для вдов с детьми и бедных курсисток за Москвой-рекой напротив Кремля. На его создание ушло свыше 1,2 млн руб. Огромный комплекс занял целый квартал между Софийской набережной, Болотной улицей и Фалеевским переулком. В его состав вошло и знакомое нам здание, перестроенное, возможно, архитектором К. К. Гиппиусом. Здесь, в частности, разместились ремесленная и рукоделенная школы...

Обратимся вновь к книге С. К. Романюка: «В советское время здание было опять переделано и постепенно отошло под многочисленные конторы. Тогда же на скошенном его углу и появился советский символ – серп и молот, окруженный сияющим нимбом. Дело в том, что ранее там было изображено «Всевидящее око» с нимбом, которое символизировало божественное покровительство бахрушинскому благотворительному учреждению. Большевики же глаз вынули и вставили вместо него серп с молотом, а нимб остался». В общем, получилось нечто эклектическое, зато универсальное - на все вкусы и толкования. Под такой эмблемой и районной управе работать удобно и не зазорно. Языком символов будто провозглашается: здесь неусыпно бдят и все видят, усердно строят капитализм с добрым бахрушинским лицом, но не забывают о достижениях советской эпохи...

Не образ ли это и всей современной России - наполовину православной, наполовину советской, пытающейся совместить казалось бы несовместимое.

Впрочем, в Москве диаметральные противоположности всегда как-то уживались. Здесь всему находилось место. Где еще, в каком ином городе могло, к примеру, явиться на свет, и главное, уцелеть, такое произведение как «Монумент в честь 300-летия Российского флота», а проще говоря, церетелиевекий Петр. Он давно и прочно занимает почетное место в топдесятке самых уродливых достопримечательностей мира, и в этом качестве весьма популярен у иностранных гостей Москвы.

Спервоначалу москвичи протестовали, ругались, плевались, острили, но постепенно как-то притерпелись, принюхались, и теперь только рафинированные эстеты брезгливо отворачиваются, случись им оказаться вблизи истукана. Остальные воспринимают творение Церетели как занимательный аттракцион. Можно часами разглядывать это самое полное московское собрание нелепиц, перечитывать эту энциклопедию курьезов, смакуя каждую бессмыслицу. Иногда ловишь себя на чувстве ностальгии по далекому детству с его наивными фантазиями и потехами, где были такие-же оловянные рыцари в латах, игрушечные кораблики посреди лужицы, пушечки, веревочки, флажки. Вот только в детском уголке имени 3. К. Церетели ощущаешь себя мальчиком с пальчик в замке великана. Кажется, что мастер ваял своего Петра для Диснейленда, который задумал построить в столице, да не сподобился. Зато вся Москва за последние десятилетия все больше становилась похожа на один гигантский Диснейленд.

Но быть может скульптурная какофония на Стрелке - это не кич, а «священный бред жреца», поднимающий из темных глубин подсознания вещие смыслы и содержательные образы ? Тогда правомерно и такое толкование. Державный Командор изображен стоящим у штурвала на утлом суденышке. Но паруса на мачте убраны! А значит корабль никуда не плывет. К тому же он явно напоролся на риф, усеянный останками катастроф. В этом контексте воздетая длань Петра со свитком читается как жест о помощи терпящего бедствие. «Кораблекрушение» – вполне подходящее название для монумента. Пойдем далее. Как уже не раз отмечалось, постамент памятника выполнен в виде ростральной колонны. Подобные сооружения древние римляне воздвигали в честь морских побед из остатков неприятельских кораблей. Но в нашем монументе на корабельных носах российские андреевские флаги! Выходит, Петр попирает собственный разгромленный флот? Впечатляющий образ! Похоже, монумент помимо воли его создателя точно отразил реальность своего времени - крах отечественного флота, загубленного своими же правителями под фанфары в честь его юбилея. А заодно – и крах отечественного искусства.

Впрочем, казус Церетели еще разгадывать и разгадывать нам и нашим потомкам. Перейдем к вещам более доступным разумению. В «допетровскую эру» самым крутым монументом Якиманки был памятник Ленину на Октябрьской (ныне вновь Калужской) площади, открытый в ноябре 1985 г. Его автор маститый советский скульптор Лев Кербель, признанный специалист по вождю мирового пролетариата. На первый взгляд памятник – апофеоз социалистического реализма. Канонам стиля не противоречит даже ассиро-вавилонская гипертрофия фигуры главного персонажа относительно остальных членов скульптурной тусовки. Однако, если присмотреться внимательно, и здесь отыщется засада. Обратим внимание, как одеты бронзовые революционеры. Большинство – по погоде, по моде осеннего сезона на 1917-го. Сам Ильич – в добротном пальто, рабочий-красноармеец - тоже в теплом пальтишке, матрос – в зимнем бушлате, солдат-окопник – в шинели, кавказец – в бурке, азиат – в ватном халате и т. д. Все они в головных уборах, кроме, конечно, вождя – персонажа сакрального. На общем фоне резко выделяются лишь два образа. Один – на виду у всех и не вызывает сомнений. Это молодая женщина, простоволосая и легко одетая, в развивающейся накидке. Она воспарила над толпой и в экстазе патетическим жестом призывает народ на борьбу за светлое будущее. Ясно, что это сама Революция, так сказать. младшая сестра «Свободы на баррикадах» Делакруа. Фигура помешена на лицевой стороне монумента и смотрит на запад - родину марксистских идей, где большевики надеялись разглядеть всполохи мирового пожара. А вот на противоположной, восточной стороне памятника мы видим нечто неожиданное. Здесь тоже молодая женщина, но спокойно стоящая с ребенком на руках. Одеты они достаточно условно, мальчик – так вовсе в одной рубашонке. Покрывало овевает головы обоих словно нимб святые лики. Это явно Мадонна с младенцем. Скульптура, единственная во всей многофигурной композиции, обращена строго на восток, в сторону Гроба Господня, подобно тому как ориентированы алтари христианских храмов. На мать с дитем умиленно взирают революционный мальчишка – Гаврош и чукча с ружьем - символы наивной искренности и первобытной простоты. Как подобная, явно религиозная, образность могла проникнуть в святая святых коммунистической идеологии, на главный монумент страны?! Он ведь создавался в глубоко застойные годы, прошел все фильтры худсоветов, согласований и утверждений на всех уровнях. Трудно предположить, что сверхбдительная и многоопытная советская цензура в данном чрезвычайно ответственном случае просто прошляпила. Вероятнее, еще задолго до горбачевской перестройки на самом верху задумывались о реабилитации «абстрактного гуманизма» и «возвращении к общечеловеческим ценностям». Торжественное открытие монумента 5 ноября 1985 г. в присутствии самого Горбачева и всего политбюро стало одним из первых событий нового периода истории.

Но кто сейчас помнит «дней Михайловых прекрасное начало»! А уж Сталинское время для большинства - эпоха доисторическая. Ее курьезы скоро будут разгадывать как письмена древних народов. К примеру, когда-то любой прохожий мог объяснить, что изображено на решетке перил Большего Каменного моста. Сейчас этот вопрос ставит в тупик почти каждого. Между тем на «чугуне узорном» - ни более ни менее как многолетний советский герб Москвы. Его утвердил президиум Моссовета еще в 1924 г. Автором был известный архитектор Д. П. Осипов. Основным элементом герба служило изображение обелиска в честь Советской конституции, установленного на Тверской площади 7 ноября 1918 г. Его автором являлся тот же Осипов. Выдающийся скульптор Н. А. Андреев позднее изваял для монумента статую Свободы. На московском гербе обелиск помещался в обрамлении звезды, серпа и молота, наковальни и зубчатого колеса с буквами РСФСР и надписью «Московский совет раб., кр. и кр., деп.» т.е. рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов). Век этой эмблемы оказался недолог. Новым временам Свобода пришлась не ко двору. Весной 1940-го монумент Конституции убрали по причине «архитектурного несоответствия ансамблю реконструированной Советской (т.е. бывшей Тверской) площади». Да не просто снесли, а взорвали! Впоследствии, после войны, здесь воздвигли Юрия Долгорукова на коне. Андреевская Свобода правда уцелела фрагментарно в музейных запасниках. Герб же как-то тихо и незаметно увял. Сегодня, пожалуй, единственное место, где его можно увидеть - решетка Б. Каменного моста.

А вот древний новый московский герб - Святой Георгий-змееборец, сегодня процветает. Его изображения множатся. Одно из самых своеобразных – на некоторых медальонах перил Лужкова (Третьяковского) моста. Здесь всадник не копьем разит аспида, а замахивается на него кулаком. Соблазнительно увидеть в этом оригинальный замысел автора – того же З.К. Церетели, известного смелым подходам к каноническим сюжетам и изобразившего однажды на Поклонной горе Змееборца, насаживающего на вертел уже нарезанного кем-то на аккуратные кусочки дракона. Однако в данном случае все проще и банальнее. Это уличные вандалы регулярно отбирают у всадника копье, заставляя биться с гадом на кулачках.

Из всего вышеизложенного очевидно: не обделена Якиманка курьезами. Порой их можно обнаружить сразу несколько, не сходя с одного места. Например, с Малого Москворецкого моста, перекинутого вовсе не через Москву-реку, а через Водоотводный канал. Да и соседний Чугунный мост совсем не из чугуна ныне, а из камня и бетона. Тут же Лубочный переулок, наверное, самый короткий в Москве, егодлина - около 30 метров. Одну сторону переулка составляет единственный дом, другую - пустое пространство. До 1922 г. он назывался Лубковским, вероятно, по лубяным канатам, которые плели здесь из древесной коры, чтобы связывать конструкции наплавного «Живого» моста через Москва-реку. Потом, неизвестно почему, переулок решили переименовать в Лубочный, намекая на простонародные лубочные картинки. Затем, в уже близкое нам время, долго думали, как называть вновь проложенный проезд между Ленинским проспектом и Донской улицей, наконец, отчаялись, и в 1994 г. назвали Безымянным...

Курьезы, курьезы, курьезы... Ими полон мир. И они способны отразить его подчас лучше серьезных постулатов. Надо лишь присмотреться и прислушаться.

Борис Арсеньев