...Но пока война только подкрадывалась к границам. Ее шаг улавливали и в Кремле, и в Генштабе. Там не слишком обольщались насчет прочности советско-германского пакта о ненападении. Политическому и военному руководству СССР было понятно, что рано или поздно придется принять участие во Второй мировой... Ясен был и «вероятный противник» — фашистская Германия, подмявшая под себя почти всю Европу, давно декларировавшая идеологическую враждебность советскому строю и намерение расширить «жизненное пространство» за счет территорий на востоке.
Но когда и как начнется война? В раздумьях над этими вопросами Сталин проводил ночи и дни в Кремле и на «ближней» кунцевской даче. Неясные и противоречивые данные разведки, в которых драгоценная правда мешалась со слухами и прямой дезинформацией, не давали однозначных ответов. Анализ ситуации подталкивал Сталина к логическому выводу: наученная кошмарным опытом Первой мировой, Германия боится войны на два фронта, а потому Гитлер не решится напасть на Россию, не покончив сначала с Англией или не заключив с Лондоном выгодный мир. Значит, необходимо избегать любых действий по широкой мобилизации и развертыванию советских войск, которые немцы могли бы расценить как угрозу агрессии со стороны СССР. Вождь еще надеялся выиграть время для завершения коренной реорганизации армии, по существу, создания новых, самых мощных в истории человечества вооруженных сил. Обороне была подчинена буквально вся жизнь страны. Военная промышленность развивалась невиданными темпами — по 40 процентов в год. Армия стремительно росла численно, достигнув пяти миллионов человек, насыщалась техникой, в том числе передовых образцов. Вдоль границ строились мощные укрепленные районы.
Красная Армия не собиралась, однако, в случае войны долго отсиживаться за оборонительными рубежами. По планам Генштаба начало войны виделось примерно следующим образом. Сначала возникнет напряженность между СССР и Германией. Когда политический конфликт достигнет пика, будет объявлена всеобщая мобилизация и начнется развертывание войск. Они пройдут под прикрытием сильной пограничной армии, опирающейся на укрепленные районы и не позволяющей противнику сорвать сосредоточение главных сил. А через полторы-две недели, развернувшись, Красная Армия перейдет в решительное наступление, нанесет главный удар Юго-Западным фронтом и вспомогательный — Западным по люблин-радомской группировке немцев. Войскам Северо-Западного и Южного направлений предписывалось сковать противника активными действиями...
Советское военное и политическое руководство все еще мыслило категориями Первой Мировой войны. Предупреждения Триандафиллова и Иссерсона о том, что не будет никакого «угрожаемого периода» и времени для раскачки, что враг навалится сразу всеми заранее мобилизованными и развернутыми силами, всерьез учтены так и не были.
Тем не менее, концентрация немецких войск у советской границы, их необычная активность вызывали тревогу и у Сталина, и в военном ведомстве. До поры до времени это объясняли попытками немцев увести свои дивизии из-под ударов английской авиации или подготовкой наступления на британские ближневосточные владения. Но когда приготовления гитлеровцев стали очевидными, нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков и комбриг Василевский выступили с предложением упреждающего удара по готовящимся к нападению группировкам вермахта. Сталин категорически отверг этот план. Он по-прежнему не мог до конца поверить, что Гитлер способен на такой безумный шаг.
Советский лидер знал и другое. Красная Армия, столь грозная в цифрах, на деле пока лишь ограничено боеспособна. Она находится в сложной стадии глубокой реорганизации, новое вооружение еще не освоено, а старое выходит из строя, свеже сформированные дивизии не сколочены, молодые командиры не обучены, укрепленные районы не достроены, не проложены надежные линии связи, даже железные дороги в западных районах не перешли на общесоюзную широкую колею.
Начинать войну в таких условиях — чистейшая авантюра. Кроме того, опыт недавних конфликтов говорил: прежде чем напасть, Гитлер предъявляет ультимативные требования. Фюрер же молчал и, казалось, играл роль доброго соседа. Потому Сталин раз за разом отвергал предложения своих военных о немедленном приведении всех пограничных округов в полную боевую готовность, считая, что сделать это еще успеется. Но санкцию на значительное увеличение армии прикрытия все же дал. Как и на скрытую мобилизацию свыше 800 тысяч резервистов под предлогом больших учебных сборов. Началось и выдвижение из глубины страны в западные районы десятков дивизий.
Но развернуть всю эту мощь на границе времени уже не было. Не успели также привести войска приграничных округов в боевую готовность: сомнения продолжали сковывать действия советского руководства. Гитлер же решился на безумный шаг бесповоротно. Для него Россия была «колоссом на глиняных ногах», который не трудно будет сокрушить, лишив Англию возможного союзника, завладев новыми ресурсами и вожделенным «жизненным пространством».
Борис Арсеньев, глава из сборника «Якиманка. Военные судьбы»