Расчет Жукова оправдался. В тяжелейших боях враг был истощен. Пришла пора его бить. Подтянув резервы, советские войска с 5 декабря перешли в контрнаступление под Москвой. 60-я дивизия присоединилась к нему 17 декабря. В составе северной группировки 49-й армии ей предстояло очистить от противника долину реки Протвы и прилегающие леса.

 Задача была сложной. 3а полтора месяца сидения здесь немцы окопались прочно, каждая деревня превратилась в опорный пункт, каждая высотка — в огневую позицию. Наши войска не имели преимущества ни в живой силе, ни в вооружении. Им пришлось сражаться в труднопроходимой, заваленной глубоким снегом местности, на тридцатиградусном морозе против опытного и умелого неприятеля. Поэтому темп наступление 60-й дивизии поначалу оказался невысок до трех километров в сутки, а потери — тяжелыми. За неделю наступательных боев в 1281 полку осталось 169 пехотинцев, в 1283 — 102, в 1285 – 105 пехотинцев.

 В первые дни наши войска пытались атаковать в лоб. Но взять опорные пункты в Малеево и Нижней Вязовне не удавалось. Очень трудно пришлось 1285 полку. Ему выпало штурмовать Малеево. После получасовой артподготовки бойцы поднялись в наступление и, преодолев по глубокому снегу простреливаемое пространство, выбили противника из деревни. Однако затем немцы контратакой отбросили их на исходные позиции. 1283 полк и вовсе смог лишь приблизиться к Нижней Вязовне. Шквальный огонь немцев заставил его остановиться. Правое крыло 49-й армии фактически топталось на месте, в то время как на левом были уже заняты и Таруса, и Алексин. Г.К. Жуков потребовал от командарма Захаркина увеличить темпы продвижения. Пришлось перегруппировать войска, перейти к тактике обходных маневров, действий отдельными ударными группами. Дело пошло успешнее. Сказывалось и возросшее мастерство красноармейцев. Так пулеметчик сержант Растропин и рядовой Якунин в ближнем бою уничтожили немецкую огневую точку и пулеметный расчет.

Немцы оборонялись уже из последних сил. Командиры корпусов молили фон Клюге разрешить отступление. Сам Клюге внушал Гальдеру: «Желает фюрер или нет, но он должен дать приказ об отходе. Если снабжение не наладится, то в скором времени наступит крах...» Гитлер медлил и лишь 23 декабря, когда истощенная 4-я армия оказалась под угрозой обхода флангов, разрешил отступление.

 В боях 25-26 декабря части 60-й дивизии преодолели обе линии вражеской обороны в долине Протвы, взяли главные узлы сопротивления — Нижнюю и Верхнюю Вязовню, Семкино, Бор, Ишутино. Приданный полк 415-й стрелковой дивизии наконец-то занял злополучное Малеево, вокруг которого полегло так много солдат. Накал наступательных боев достигал подчас крайних пределов. Однажды батальон 1281 полка 60-й дивизии ворвался на позицию немцев северо-восточнее деревни Бор и захватил здесь несколько вкопанных в землю танков. Неприятель контратаковал и окружил смельчаков, среди которых половина была московскими ополченцами. Когда кончились боеприпасы, комбат А. Логунов вызвал огонь артиллерии на себя. Из боя не вышел никто...

 Взломав неприятельскую оборону, 60-я дивизия за два дня продвинулась больше чем за предыдущие десять. Был окружен, а затем взят райцентр Высокиничи. Во время штурма артиллеристы дивизиона капитана Я.К. Мудренко прямой наводкой уничтожили 25 огневых точек. Командир батальона 1285 полка старший лейтенант М.Д. Фадеев был ранен в обе ноги, но эвакуироваться отказался. Автоматчики везли его на санях волокушах в боевых порядках атакующих.

 28 декабря с сопротивлением крупного немецкого гарнизона в Высокиничах было покончено. Войска вышли на рубеж Лыково, Черная Грязь, Овчинино и изготовились к наступлению на Малоярославец. Однако поступил новый приказ. 1 января 1942 года дивизия была выведена в резерв Ставки на доукомплектование. К этому времени она почти лишилась пехоты — на фронте пехотинец живет не долго. Но задачу дивизия выполнила, сковав и перемолов вражеские части, создав соседним соединениям благоприятные условия для продолжения наступления.

 Для 17-й стрелковой дивизии наступление началось лишь 25 декабря, когда она вместе с другими соединениями 43-й армии сбила противника с рубежа Нары. Продвижение шло успешно, хотя пришлось преодолевать и заснеженные чащобы, и упорное сопротивление заслонов отходившего неприятеля. За неделю наступления дивизия освободила 66 населенных пунктов из них 36 — с боем, захватила семь танков, вывела из строя более 650 вражеских солдат, а сама потеряла 480 бойцов.

Первые дни приходилось воевать почти без артиллерии, по лесному бездорожью удалось протащить лишь две батареи. Остальные подтягивались кружными путями через Лопасню, Подольск и далее по Варшавскому шоссе. Солдаты сутками не получали горячей пищи. Особенно жестокие схватки развернулись за Большую и Малую Литашевку, Боево. Путь 17-й дивизии в московском наступлении пролег по местам русской воинской славы: Тарутино–Стремилово (здесь в 1812 году начался фланговый удар казачьих полков, решивших исход тарутинского сражения) – Литашевка (здесь располагалась ставка Кутузова) – Угодский Завод (близ него в деревне Стрелковка родился Г.К. Жуков) – Малоярославец (откуда началось отступление Наполеона), наконец, рубеж реки Угры, знаменитой «стоянием» 1480 года против ордынцев.

 Наступать было не легче, чем обороняться. О тех боях сохранился бесхитростный рассказ ополченца В.Е. Филиппова, батальон которого в начале войны формировался в школе на Житной. «Получили приказ на 1 января занять Малоярославец. Я лично был у генерал-майора Селезнева, поехал за подарками. Он сказал, что 1 января должны праздновать в Малоярославце... Шли мы через совхоз, речку переходили, там текстильная фабричка, в метрах в 800-900 от Варшавского шоссе, стороной. Тут почти шли в лоб. Бой был большой. Потери и у нас были большие, и у немцев. Помню, шофер Гришин здесь действительно проявил героизм, нужно было подкрепление нам. Мосты здесь на Малоярославец, и железнодорожные, и такие, были взорваны. Надо было доставить донесение в штаб 43-й армии. Бой шел очень сильный, и немцев много было по этому полю и наших товарищей убитых. Мы их там подбирали, складывали, но, по-честному говоря, чуть ли не по этим трупам ехали на машине с донесением, а по немцам прямо так проскочили. Лед был взорван, проехать не было возможности. Я перебрался по доскам, а Гришин через пол¬часа настелил доски и проехал на машине. Как раз я только выбрался в гору, командующий 43-й армией генерал-майор Голубев в кожаном пальто. Здесь много очень было армий, а перебраться не было возможности. Немец с утра обстреливал. Я тут чуть было не получил пощечину от генерала. Я навстречу иду, он спрашивает: кто, что, откуда. Поскольку я его не знаю, говорю: «Мне нужен генерал Голубев». Адъютант сказал, что это он. Я доложил ему. У меня пакет в шапке был и еще бумажка. Доложил ему, и он пожал мне руку. В бою ополченцы отдавали все, до последнего патрона. Брали только на ура. Гранат иногда у нас не вполне достаточно было. В Малоярославец вскочили только на ура. Артиллерия нам помога¬ла хорошо. Большие трофеи взяли. Потом бросились на Медынь...»

 Врываясь «на ура» по телам товарищей и врагов в села и города, пробиваясь сквозь калужские снега, отдыхая в промежутках между тяжелыми боями и маршами на пепелищах деревень, а то и просто в поле, питаясь зачастую впроголодь, ополченцы, конечно, не знали, какая роль отводилась им в планах высшего командования.

 43-я армия, в состав которой входила 17-я дивизия, должна была участвовать в окру¬жении и разгроме медынско-кондрово-юхновской группировки противника, а затем наступать на северо-запад, в тыл войск вермахта под Гжатском и Вязьмой.

 2 января был освобожден Малоярославец. 14 января 17-я дивизия при поддержке 5 воздушно-десантного корпуса, 10 воздушно-десантной и 26 танковой бригад штурмом взяла Медынь, поставив под угрозу окружения основные силы 4 немецкой армии и заставив их немедленно отступить. Противник попытался закрепиться у Мятлева, на рубеже реки Шаня. Нашим войскам долго не удавалось прорвать оборону, пока не была предпринята успешная попытка обойти ее с севера. Вновь 13, 43 и 57 армейские корпуса вермахта оказались в полукольце. И опять выскользнули, отошли на Юхнов. Поредевшая, оторванная от баз снабжения 43-я армия вышла на реку Угра. Здесь за¬вязались многодневные кровопролитные бои за каждую деревеньку, каждую переправу, каждую высотку и рощицу. Задачей теперь было не только сбить противника с выгодной позиции, уничтожить юхновскую группировку, но и пробить коридор к войскам нашей 33-й армии, отрезанной немцами под Вязьмой и истекающей кровью в окружении. В мясорубку на Угре попала и 17-я дивизия. В ее полках уже почти не осталось пехотинцев, в атаку ходили писари и хлебопеки. Неопытное пополнение тут же бросалось в огонь. Полностью преодолеть рубеж Угры тогда не удалось, Наступление выдохлось, да и подоспевшая весенняя распутица заставила войну приглушить свой голос. В апреле 1942 года фронт здесь окончательно и надолго остановился. Завершилась и битва под Москвой.