В нашей стране, пережившей немало лихолетий, понятие «гражданский человек» всегда было относительным. Сколько раз в истории России сугубо мирным, штатским, неагрессивным по природе людям приходилось вставать в военный строй.
Так было и в годы самой страшной из войн — Великой Отечественной. Более миллиона 100 тысяч москвичей сражались на фронте. Среди них были и бойцы дивизий народного ополчения двух районов — Ленинского (1-я) и Москворецкого (17-я). Обе они формировались из тех, кто жил, работал или учился в южной части столичного центра. В то время большая часть территории нынешней Якиманки входила в Ленинский район, несколько кварталов — в Москворецкий. Так что у многих добровольцев были якиманские адреса.
Добровольная мобилизация
О начале войны большинство москвичей узнало из правительственного радиообращения, с которым выступил в полдень 22 июня В.М. Молотов. Враг вероломно нарушил пакт о ненападении, смертельная борьба идет не с немецким народом, а с «кликой кровожадных фашистских правителей»… «Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу... Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» — вещал голос из репродуктора, и эти слова были созвучны чувствам и мыслям слушателей. Сознание неизбежности схватки с фашизмом глубоко жило в людях того времени. Многих оно заставляло мириться с предвоенным трудовым перенапряжением, материальным неблагополучием, тяготами индустриализации и коллективизации, с жесткостью режима, даже с репрессиями — лишь бы страна встретила лихолетье во всеоружии, единым военным организмом. Частицами этого организма, солдатами, призванными сокрушить мировое зло, почувствовали себя миллионы граждан, узнав о нападении гитлеровцев.
Но настроения тех дней, конечно, не исчерпывались только чувством безоглядного патриотического энтузиазма. Люди понимали — наступила беда. На завод «Красный факел», что располагался на Софийской набережной, пришли жены в слезах рабочих, мобилизованных в армию. Они не хотели отпускать мужей на фронт, «на погибель». На «Красном текстильщике» роптали: «Вот наше правительство накормило быка на свои бока», явно имея в виду пакт о ненападении и экономические соглашения с Гитлером. На заводе им. Серго Орджоникидзе многие возмущались — как допустили бомбить наши города. Население активно скупало муку, сахар, спички, к дверям сберкасс выстроились очереди. Некоторые в узком кругу делились сомнениями — Красная Армия не сможет противостоять вермахту, покорившему всю Европу. Были и такие, кто втихомолку ждал прихода «цивилизованных немцев», которые «освободят Россию от большевизма».
Начало войны оказалось отнюдь не победоносным. В первые же дни рассеялись иллюзии о «быстрой победе малой кровью», о «войне на территории противника», о «восстании немецкого пролетариата». Явилось понимание — вопрос стоит уже не о политическом будущем страны или ее общественном строе, а о национальном выживании. Война стала делом всего народа. В такой атмосфере проходило формирование народного ополчения — чрезвычайного резерва для действующей армии. С 24 июня в стране начали создаваться истребительские батальоны для охраны военных и промышленных объектов, борьбы с диверсиями и воздушным десантом противника. Добровольцы перешли на казарменное положение. Батальоны подчинялись НКВД. В Ленинском районе такой батальон, численностью в 500 человек формировался в здании школы по 2-му Донскому проезду, 13, а в Москворецком (340 человек) в школе по Хавской улице, 15.
(Продолжение следует)
