Самое большое жилое здание Якиманки – еще и самое знаменитое. Домом на набережной окрестил его Юрий Трифонов в одноименной повести. Образ этот, растиражированный во множестве книг, статей и кинофильмов, стал образом целой эпохи. Дом – символ, дом – ковчег, вместивший в себя бесчисленное множество судеб, событий, легенд и тайн, серой громадой застыл на берегу реки Времени.
...1926 год. Отгремела Гражданская война, большевики прочно утвердились во власти, но раздуть пожар мировой революции не смогли. Пришлось строить социализм в «отдельно взятой стране», крепить диктатуру пролетариата. А это, кроме всего прочего, означало наращивание парт- и госаппарата, создание для него привилегированных условий жизни. Времена революционного аскетизма уходили в прошлое. Ответственному работнику для полноценной работы нужен полноценный быт – таков был теперь лозунг дня. И вот советское правительство принимает решение о строительстве в Москве «Жилого Дома Советов ЦИК-СНК СССР». Делу придавалось особое государственное значение. В правительственную комиссию по строительству дома, которую возглавил сам Предсовнаркома А.И. Рыков, вошли также видные большевики А.С. Енукидзе, Н.П. Горбунов. Был здесь и Генрих Ягода: органам поручалось охранять будущий жилой комплекс, а заодно и «опекать» его жителей. Вошел в комиссию и молодой, но уже известный архитектор Борис Иофан. Вместе с братом Дмитрием он начал работу над проектом здания.
Факт почти неизвестный – первоначально под строительство определили квартал между Моховой, Воздвиженкой и Ваганьковским пер., где впоследствии поднялись корпуса Ленинской библиотеки. Проект предусматривал возведение здесь 7-этажного дома на 400 квартир. Но ситуация изменилась. Летом 1927-го комиссия постановила – строить за Москвой-рекой у Б. Каменного моста на месте сносимых сооружений Винно-Соляного двора. Все решения по Дому ЦИК-СНК принимались сугубо секретно. Проект Иофана на конкурс не выставлялся вопреки общепринятой тогда практике, но рассматривался авторитетной комиссией специалистов, в которую входили Г.Д. Цюрупа, Г.М. Людвиг, А.Ф. Лолейт, Г.Б. Красин, И.И. Рерберг, А.С. Веснин и другие. Печать сообщила о строительстве только в 1928 г., когда работы уже шли вовсю. Они продолжались до 1931-го и обошлись голодавшей стране в огромную по тем временам сумму почти 30 млн рублей!
Чтобы циклопическое сооружение прочно стояло на зыбких грунтах замоскворецкого Болота, пришлось вбить 3,5 тыс. железобетонных свай. На стройплощадке впервые в Москве применялись многие механизмы, в основном импортные. Через Водоотводный канал была перекинута канатная дорога для подачи песка и гравия. С рабочей силой проблем не возникало – на бирже труда тогда стояли многие москвичи, из деревни шел поток убегавших от коллективизации крестьян.
Когда в 1931 г. строительные леса были, наконец, сняты, москвичей поразил масштаб сооружения – самого большого жилого дома тогдашней столицы. 505-квартирный гигант поднялся над низеньким Замоскворечьем на высоту 10–12 этажей. Компактная композиция корпусов, размещенных по периметру трех внутренних дворов, скупо оформленные фасады, жесткий силуэт – все это придавало зданию сходство с неприступной цитаделью, взирающей свысока на крикливо-пеструю матушку Москву.
Первоначально предполагалось обработать стены розовой гранитной крошкой в тон Кремля. Но из-за дороговизны от этого пришлось отказаться. Была отвергнута и идея «высветлить» дом, добавляя в штукатурку желтый подольский песок –побоялись, что гарь из труб соседней электростанции закоптит фасады. В конце концов здание выкрасили в мрачноватый серый цвет. Строгие, почти аскетические фасады скрывали комфортабельные апартаменты.
Для тогдашней Москвы, терзаемой коммунальным кризисом, здешние условия считались земным раем. Квартир в 1–2 комнаты в доме было немного, в основном – 3–4-комнатные. В самых же престижных, 1-м и 12-м подъездах с окнами на реку, разместились 5–7-комнатные апартаменты площадью более 200 кв. м. Высота потолков во всех квартирах – 3,1 м.
В то время, когда даже Кремль отапливался печами, а вся Москва готовила на керосинках, в доме ЦИК-СНК оборудовали центральное отопление и установили газовые плиты. В каждой квартире был телефон. Лифты, мусоропроводы, встроенные шкафы, холодильники, дубовый паркет, зеркальные двери, отделка стен «под шелк»...
Была отдана дань и модным идеям стандартизации и коллективизации быта. Отсюда – одинаковая для всех квартир добротная мебель, сконструированная самим Иофаном, крохотные кухни в прихожих, зато большая общая столовая. Комплекс строился по принципу жилкомбината с высокой степенью автономности. Здесь почти все было свое – продовольственный и промтоварный магазины, почта, сберкасса, парикмахерская, прачечная, медпункт. Плюс к этому – огромный клуб им. Рыкова (позднее им. Калинина, сейчас – Театр эстрады), спортивные залы, солярий, теннисный корт и, конечно, крупнейший тогда в столице кинотеатр «Ударник».
Немногим известно, что комплекс должен был расти и дальше. Предполагалось построить детский сад на месте храма Николая Чудотворца на Берсеневке. А на другой стороне улицы Серафимовича планировалось возведение огромного, на целый квартал, второго жилого комплекса для парт- и госаппарата. К счастью, эти замыслы, грозившие изменить весь пейзаж Якиманки, не осуществились.
Что касается построенного дома ЦИК-СНК, то он явил стране новые стандарты качества архитектуры, строительства и комфорта, став воплощением великой советской мечты. Ведь предполагалось, что в подобных условиях вскоре будут жить «все трудящиеся».
Утопия, однако, таковой и осталась. Да и обитателям Дома было не до спокойной благополучной жизни. Загруженные работой, часто перебрасывавшиеся с одного места службы на другое, они редко успевали обжиться в этих стенах. Дом больше напоминал ведомственную гостиницу высокого класса. А вскоре стал походитъ и на преддверие бездны. Нигде политические чистки 1930–1950 гг. не оставили столь глубоких ран, как здесь: свыше 700 репрессированных!
Потом грянула война. Около 500 жителей Дома побывало на фронте. Четверть из них погибла. Дом, расположенный рядом с Кремлем, бомбила авиация врага. Две фугаски разорвались у 19-го и 24-го подъездов. С крыши по вражеским самолетам била пулеметная зенитная установка. Многие жители состояли в дружине ПВО. Когда немцы подступили вплотную к Москве, Дом выселили и заминировали. Его считали особо важным объектом.
В послевоенные годы Дом постепенно терял свой элитный блеск. В нем появилось много коммуналок. Лишь капитальный ремонт на рубеже 1970–1980 гг., инициированный общественностью во главе с местным парторгом, легендарным летчиком Н.П. Каманиным возродил дом. Сегодня он находится в ведении Управления по эксплуатации высотных зданий и по-прежнему считается одним из самых престижных в столице.
Через судьбы своих жителей Дом на набережной связан почти со всеми значимыми событиями и явлениями XX века. В разное время здесь квартировали государственные и партийные деятели, революционеры – А.И. Рыков, Н.С. Хрущев, А.Н. Косыгин, Н.К. Байбаков, Н.А. Вознесенский, Р.С. Землячка, Г.М. Маленков, Л.П. Берия, А.Я. Пельше, Н.В. Подгорный, П.П. Постышев, М.З. Сабуров, Н.М. Шверник, Г.М. Димитров, О.В. Куусинен, крупнейшие полководцы и флотоводцы – Г.К. Жуков, И.С. Конев, Р.Я. Малиновский, Н.Н. Воронов, И.X. Баграмян, Н.М. Тухачевский, Н.Г. Кузнецов, И.С. Исаков, А.Г. Головко, 15 маршалов и адмиралов флота, 35 Героев Советского Союза, ряд видных дипломатов, в том числе М.М. Литвинов и А.А. Громыко. Стоит вспомнить легендарных наркомов и министров – И.Ф. Тевосяна, А.И. Шахурина, П.П. Ширшова, Д.В. Ефремова... Ученые Дома на набережной – это 35 академиков, среди которых – медики Н.Н. Блохин и В.И. Бураковский, авиаконструктор А.И. Микоян, историк Е.В. Тарле и даже пресловутый Т.Д. Лысенко. Фасады Дома на набережной украшают 28 мемориальных досок. Это абсолютный общероссийский рекорд, а быть может, и мировой!
Еще восемь памятных табличек установлено в подъездах здания. Но Дом на набережной – не саркофаг остывшей памяти. В нем не иссякла пассионарность. Современные его жители – яркие фигуры нашего времени. Это хирург В.И. Шумаков, ученый-геолог Н.А. Шило, артисты А.В. Баталов, Л.В. Куравлев, балетмейстер И.А. Моисеев, драматург М.Ф. Шатров и другие. Уникальная достопримечательность Дома – музей его истории, созданный энтузиастами-общественниками во главе с Т.А. Тер-Егиазарян и достойный особого рассказа.
Борис Арсеньев
