Несмотря на заявления властей, шумиху в прессе и протесты общественности, разрушение старой Москвы продолжается. На днях в нашем районе произошел очередной снос, уже четвертый со времени смены столичного руководства. Жертвой варварства пал деревянный особняк на Б. Ордынке 42 – дом Феоктистова.
Ранее, зимой и весной, подверглись разрушению три исторических здания. На Кадашевской наб. 10 снесли украшавшее ее полтора столетия и имевшее охранный статус здание Хлудовской биржевой артели. Затем пробил последний час особняка начала XIX века на Б. Якиманке 15 стр. 1. В апреле-мае разразился грандиозный, на всю Москву, скандал вокруг дома Кольбе на той же Б. Якиманке 15 стр. 2. Небывалый общественный резонанс побудил столичные власти к беспрецедентным действиям. Мэр С. Собянин распорядился в течение месяца перепроверить всю разрешительную документацию на сносы в Москве и наложил на них мораторий на этот срок. Общественность ликовала, появилось даже выражение Якиманская революция. Наш сайт в те дни предостерегал от излишней эйфории и, увы, оказался прав. Едва минул месяц как сносы возобновились. Под нож экскаватора пошел флигель усадьбы Шаховских-Стрешневых-Глебовых на Б. Никитской. И почти одновременно 19 июня разрушители взялись за особняк на Б.Ордынке 42. Обратить во прах одряхлевшее без должного ухода деревянное строение не составило труда.
Москва лишилась еще одной частицы своего историко-архитектурного наследия. Сломанного дому было более двух столетий! Деревянных сооружений такого возраста наперечет. Домик стоял еще в 1809 году. Тогда он был одним из флигелей усадьбы сестер Бибиковых. Уцелел в Великом пожаре 1812 года, когда в Якиманской части погорело 92 процента строений, а в соседней, через Ордынку, Пятницкой, аж, 98.
Позднее усадьба принадлежала купчихе Марье Комановой. В середине XIX века владение разделилось, флигель отошел Никите Михайловичу Феоктистову, тоже из купцов. Незадолго до революции во вновь объединившейся усадьбе открылась богадельня имени Н.В. и Д.А. Немировых-Колодкиных…
Удивительно, но уникальный дом на Ордынке 42 не имел статуса памятника. Он не был подробно исследован, не прошел всей долгой и сложной бюрократической процедуры постановки на госохрану. Да и первоначального облика фасадов и интерьеров не сохранил. Зато превосходно соответствовал духу старой Ордынки – патриархальному, домашнему, уютному. Да и находился в зоне регулируемой исторической застройки, что до поры до времени служило защитой от сноса.
В постсоветское время в здании разместился ресторан. Видимо, дела шли успешно, и заведению стало тесно в стенах древнего, изношенного сруба. Выход был найден типичный для современной Москвы: «ветхое старье» снести, заменив богатым новоделом. Правда, застройщику – компании «РЕДАН-Стайл» (истинно российское название!) пришлось, говорят, не один год ходить по инстанциям, чтобы собрать и согласовать разрешительные документы. Но, рискнем предположить, что забота властей о культурном наследии едва ли являлась основной причиной мытарств за право отстроиться на «золотой земле» московского центра.
Так или иначе, добро, в кавычках и без кавычек, было получено. В мае 2011 года под шумок эпопеи с домом Кольбе состоялась первая попытка разрушения особняка Феоктистова. Но защитники исторической Москвы проявили бдительность и при поддержке общественности и СМИ отстояли здание.
После решения мэра о моратории на сносы и проверки разрешения на них многим показалось, что дом на Ордынке спасен. Ведь судьбу зданий, не имеющих охранного статуса, но находящихся в зонах регулируемой застройки определяет градостроительная комиссия правительства Москвы.
Однако вышло так, как вышло. То, что не удалось Наполеону, сделали геростраты XXI века.
А что же власти предержащие?. Представитель Департамента культурного наследия в интервью «Известиям» сокрушался: мы, мол, целый месяц уговаривали застройщика отказаться от сноса, а он ни в какую. Помнится классик, оценивая подобную игру, говаривал: «Не верю!». Тем более что по данным СМИ градостроительная комиссия дала-таки разрешение на снос объекта.
В начале прошлого века, оплакивая гибель домиков старой Москвы, Марина Цветаева возмущалась: «Домовладельцы – их право!». К чему приводят, в конечном счете, злоупотребления сильных и богатых своими правами выяснилось чуть позднее – в 1917-м.
Борис Арсеньев, Yakimanka.ru
